УМЕР ЗИНОВЬЕВ

№20 (652) от 17 мая 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
УМЕР ЗИНОВЬЕВ
Проханов, Кугушев, Бородай, Бондаренко о философе
Александр ПРОХАНОВ, писатель, главный редактор газеты "Завтра":
Зиновьев был герой в классическом, античном, мифологическом понимании этого слова. Он был светоносный рыцарь, который в русском фольклоре отражён в образе Аники-воина. Смерть с косой вышла на тропу, поставила эту косу перед Аникой и сказала: если прыгнешь, Аника, то умрёшь. Аника прыгнул. Александр Зиновьев постоянно прыгал через эту косу, подставленную ему Смертью, Погибелью — метафизической Погибелью.
Он рассказывал мне о том, как он, фронтовик, попал в окружение, и воинская часть разделилась пополам. Одна половина сказала: мы проиграли, мы должны сдаться в плен и тогда сохраним себе жизнь. Они пошли сдаваться немцам в плен, немцы взяли их оружие и тут же их расстреляли. Другая половина сказала: мы проиграли, мы погибли, мы умрём — и после того, как внутренне приняли Смерть, они пошли на прорыв. И некоторая доля прорвалась из окружения и выжила. Среди них был Александр Зиновьев.
Когда Зиновьев вернулся из эмиграции в Россию, он дал нашей газете несколько интервью. В одном из них он сказал: если бы в Советском Союзе нашлась тысяча людей, готовых умереть за Родину, Советский Союз бы не пал. Видимо, в ту пору у Советского Союза не нашлось такой тысячи — "трёхсот спартанцев", готовых умереть за Отечество. Также Зиновьев сказал в нашей газете, что власть, захватившая Россию — а это была власть ельциных, бурбулисов, гайдаров, чубайсов — заслуживает того, чтобы её повесили на фонарях. После чего против Зиновьева, против нашей газеты было возбуждено уголовное дело.
Александр Зиновьев в своём учении, в своих открытиях — философских, логических, политологических — прорвался в ассиметричный мир, мир, который не был описан современной ему наукой. По существу, он был равен Лобачевскому или Минковскому, создавшим свои миры, свои геометрии, свои пространства. И в этих мирах, которые он открыл для себя, он был очень одинок. Его научная судьба, научная карьера обрекли его на поразительное одиночество. Будучи левым философом, левым политиком, он не находил адекватного отклика в левой — социалистической, коммунистической среде как за рубежом, так и здесь.
Помимо того, что он был писателем, публицистом, философом, аналитиком, Александр Зиновьев был и художником. Рисовал, создал галерею поразительных цветных рисунков. Один из этих рисунков, который приведён в нашей газете — это автопортрет. Это лицо человека, ужаснувшегося видениям открывшихся ему бездн. Он своими руками раздирает себе лоб, раздирает череп, он хочет разъять черепную коробку, чтобы дать выход тем громадным, огненным интеллектуальным энергиям, которые в ней скопились. Таков был Александр Зиновьев — человек света, познавший глубины тёмных бездн.
Сергей КУГУШЕВ, футуролог:
Умер русский гений, человек, который при жизни не был востребован ни своей Родиной, ни миром. Однажды известный западный физик Нильс Бор сказал, что работы, которые он написал, в мире могут понять от силы три человека. В одном из своих интервью Александр Зиновьев повторил эту фразу. Личностью он был уникальной: по образованию математик, крупнейший логик, человек, который едва ли не первый написал провидческий роман о судьбах СССР — "Зияющие высоты", в котором очень точно предсказал грядущий тупик. А затем он — человек, не просто разочаровавшийся в Западе, вернувшийся оттуда, но и понявший внутренние механизмы его функционирования, что на Западе давно не капитализм, а другой строй, который он назвал "западнизмом".
Особенностью Зиновьева было то, что, по сути, он создал совершенно новую, отдельную логику. Все знают математическую логику, диалектическую логику — может быть, кто учился ещё в советской школе или высшем учебном заведении, формальную логику, разговорную логику — логику обыденного языка. Так вот, Александр Зиновьев постарался создать логику мышления. Именно так называется его, как он считал, самая сильная работа.
Это человек, который при жизни много публиковался и на Западе, и в России, к которому, как это ни парадоксально, при всей его невостребованности, окружающие и на Западе, и в России относились как к гению. Александр Зиновьев принадлежит не прошлому, а будущему. Ещё предстоит освоить его наследие, переработать и пустить в дело создания новой России.
Юрий БОРОДАЙ, философ:
Смерть Зиновьева — утрата невосполнимая. В литературе он был автором необычайным и ни на кого не похожим. Всегда напряженно-страстным — до боли…
Зиновьева можно было любить или ненавидеть, но равнодушных не было. Я благодарен судьбе за то, что свела меня с ним.
Что сказать о нём? Первое, что лежит на поверхности: Александр Александрович был великим тружеником и таковым оставался до последнего вдоха. Невозможно перечислить всё то, что он открыл, создал, написал, нарисовал.
Второе, и это мало кому известно: его нервы были голые, без изоляции. Я не знал человека более глубокоранимого, с живой мукой отзывающегося на всё вокруг, на самого себя. Эту постоянную боль свою он старался маскировать беспощадным цинизмом, циничным объективизмом в науке. Думаю, что способность смеяться там, где это казалось невозможным, была своего рода его защитной реакцией.
Сочетание глубочайшей трагической ранимости, мощного сатирического таланта и строгой аналитичности учёного давало ему поразительную остроту взгляда на всё, с чем он сталкивался. Это позволяло ему видеть пружины истории, скрытые от большинства. Это дало главный результат его творчества: он сумел выявить совершенно новые, неожиданные краски той трагедии, которые переживала Россия весь ХХ-й век и продолжает переживать в XXI-м — может быть, с еще большей остротой и интенсивностью…
Конечно, в своих постоянных мучительных поисках он не сумел связать все концы, найти выход, катарсис. И он умер, наверное, как и жил — в неупокоенном смятении.
Поэтому я молюсь: Господи, упокой его душу. Дай ему отдохнуть, хоть немного. Не навечно… Навечно такие души не успокаиваются. Они возрождаются.
Владимир БОНДАРЕНКО, литературный критик:
Впервые о Зиновьеве я услышал на первом курсе Литературного института, где-то в начале 70-х годов, от знакомого диссидентствующего литератора. Прочитал только что вышедшую его книгу "Зияющие высоты", чуть не угодил на его проводы за границу. Встретился с ним в Мюнхене уже в конце 80-х, когда он, прекрасно освоивший Запад, уже писал свои яркие антизападнические статьи. Были первый раз у него вместе с Мишей Назаровым и Петей Паламарчуком. Более блестящего критика и аналитика нынешней западной цивилизации я не встречал.
Перестройку, в её уродливом горбачевско-ельцинском виде, философ не принял, дал её гениальное определение "Катастройка", объединив в одно слово понятия "перестройка" и "катастрофа".. Это слово уже вошло с легкой руки Зиновьева в русский язык. После расстрела Дома Советов он находит в себе силы и мужество для покаяния перед Родиной, объединяет силы в русской эмиграции против ельцинского режима. В нашей же газете вместе с Владимиром Максимовым размышляя в нашей общей беседе о будущем развитии России, они и сформулировали ещё одну уже классическую формулу: "Целились в коммунизм, а попали в Россию".
Александр Александрович казался человеком без возраста, энергии у него хватало на пятерых, и никогда он не был похож на старика. Да и семья у него была молодая. Молодая и красивая жена, молодая дочка. Еще месяц назад я звал его на наш вечер в ЦДЛ, и он бодрым голосом обещал подойти, но слегка простыл, звонил, извинялся. И вот его уже нет…
Зиновьев прожил несколько жизней, дай Бог каждому. С юности участвовал в каком-то заговоре, уцелел. Благополучно провоевал всю войну, летал на истребителе, уцелел. Закончил МГУ, блестящая научная карьера, его труды по социологии получили признание во всем мире. Был профессором, преподавал, защитил докторскую, вошел в ученые советы и редколлегии ведущих научных журналов. Так бы и обретал научную и общественную славу в фрондирующей прогрессивной среде наравне со своими друзьями и единомышленниками той поры Мамардашвили, Ильенковым, Аверинцевым, Эрнстом Неизвестным. Ушел в диссидентство, в открытый протест, был выслан в Германию.
На Западе сделал не менее блестящую научную карьеру, преподавал в Мюнхенском университете, консультировал ведущих западных политиков по вопросам России, выбран почетным академиком в престижные научные Академии. Мог бы, подобно многим диссидентам, так спокойно и доживать в уютном мюнхенском поместье. Ещё раз отрекся от всего, перечеркнул все проекты и вернулся на Родину. Стал ведущим социологом и публицистом красной оппозиции. До последних дней брался за любую важную для Отечества работу.
А ещё всегда с ним остаётся его живопись, его оригинальные гротескные красочные полотна и рисунки. Художник Зиновьев был незауряден в своем творчестве, как и во всём другом, чего касалась его рука.
Он был независим, и потому не принимаем многими, как в левой, так и в правой среде. Но все уважали его как личность, ценили его аналитические исследования.
Он знал, что в наших газетах всегда найдет поддержку. Александр Зиновьев был постоянным автором и "Завтра", и "Дня литературы", участником наших вечеров и демонстраций. Он был неутомим, и умер как бы на ходу. На лету. Сразу после дня Победы.
Уверен, его книги, его исследования, его публицистика останутся в России надолго. А мы будем помнить своего верного товарища по совместной борьбе за будущее России.